Геополитика США: Американская идентичность и угрозы будущего

Друзья! Мы представляем вашему вниманию вторую часть грандиозной геостратегической справки по США, подготовленной "частным ЦРУ" Стрэтфор. Во второй части речь пойдет об угрозах американской гегемонии, особый интерес для русского читателя будет представлять анализ российских возможностей для противостояния с США. Первую часть можно прочесть по этой ссылке. Период формирования американского опыта начался с открытием долины реки Огайо с помощью Национального шоссе. В течение следующего века американцы продвигались вглубь континента, находя все больше пригодных земель, соединенных между собой все большим количеством рек. Можно было рассчитывать на регулярность осадков, стабильность качества почвы, на реки. Все это убеждало людей в успехе и процветании. Даже когда ручеек поселенцев превратился в поток, пригодных пахотных земель, соединенных между собой реками, все так же хватало с лихвой. Все это проходило в относительной изоляции. За исключением Англо-американской войны1812-1815годов в XIX веке США не сталкивались с крупным иностранным вторжением. Существовавшие угрозы со стороны Мексики и Канады были подавлены с минимальным влиянием на жизнь рядового американца и положили конец возможным конфликтам с соседями. Северная Америка казалась в высшей степени безопасным местом. Даже Гражданская война в США не пошатнула данное убеждение. Значительное преимущество в индустриальном развитии и человеческих ресурсах между Севером и Югом означало, что исход войны никогда не ставился под сомнение. Население Севера превосходило свободных южан в четыре раза, в то время как индустриальная база была выше уже в 10 раз. С того момента, как стратегия Севера начала учитывать данные факторы, Юг был сокрушен. В дополнение к этому большая часть поселенцев на Среднем Западе и Западном Побережье были северянами (южане перемещались на земли, которые потом станут штатами Техас и Нью-Мексико), так что господствующая американская культура лишь усилилась благодаря ограничениям, наложенным на Юг во время его Реконструкции. [/code] В результате жизнь для типичного представителя культуры Севера становилась все лучше и лучше на протяжении пяти поколений. Американцы были убеждены, что подобное состояние вещей, то, что все вокруг может, будет и должно улучшаться с каждым днем, естественно. Американцы пришли к убеждению, что их процветание и безопасность являются результатом Явного предначертания (англ. Manifest Destiny), которое отражает разницу между американцами и остальным человечеством. Американцы почувствовали, что они в какой-то степени лучше, что судьба уготовила им великие свершения, что им не просто повезло жить там, где они живут. Это неуравновешенное и ошибочное убеждение, но именно оно лежит в основе американской мании и высокомерия. Многие американцы не осознают, что русский пшеничный пояс находится в степях, где лето жарче, зима холоднее, а осадков меньше, чем в даже засушливых Великих равнинах. Также для американцев не является непреложной истиной то, что история Китая или Европы наполнена жестокими конфликтами, так как люди разных национальностей проживали слишком близко друг к другу, что плоскогорья препятствуют экономическому развитию Африки. Вместо всего этого присутствует базовое понимание, что США были более успешными на протяжении двух столетий, а весь остальной мир - менее. Американцы не ценят "хорошие времена", ибо им кажется, что рост и безопасность являются естественным состоянием вещей, они более чем озадачены, почему весь остальной мир страдает, пытаясь выживать. Поэтому то, что американцы считают естественным ежедневным состоянием вещей, остальному миру кажется высокомерием. Но не все всегда идет хорошо. Что происходит, когда что-то идет не так, когда остальной мир дотягивается до Америки и начинает взаимодействовать с ней на своих условиях? Когда кто-то убежден, что вещи должны и будут улучшаться с каждым днем, шок от негативных событий или от иностранного влияния весьма заметен. Мания становится депрессией, а высокомерие превращается в панику. Прекрасным примером является атака японцев на американские войска в Перл- Харборе. Даже семьдесят лет спустя американцы полагают, что данное событие явилось предательством, подчеркивающим варварскую натуру японцев и оправдывающим начало тотальной войны и превращение в пепел крупных городов. И это несмотря на то, что американцы систематически не допускали японских торговцев в Восточную Азию, привели, фактически, к энергетическому эмбарго Японии, и что не только основная территория Америки, но и американский континент в целом никогда не подвергались опасности. Подобная паника и чрезмерная реакция является источником современной мощи Америки. США являются крупным, физически защищенным, экономически диверсифицированным и трепещущим политически-территориальным образованием. Когда США действуют, они могут вносить изменения в мировом масштабе относительно легко. Но когда они паникуют, то обращают всю свою мощь на текущую проблему и тем самым сотрясают мир. Другие примеры чрезмерной реакции Штатов включают в себя ответ на запуск Советами спутника и Войну во Вьетнаме. Американцы превосходили СССР в химии, электронике и металлургии - ключевых отраслях, необходимых в космической гонке. Но то факт, что Советам удалось запустить что-то в космос первыми, привел к общенациональной панике, которая вылилась в переформирование системы образования и промышленных предприятий. Поражение американцев во Вьетнамской войне также запустило полный пересмотр военных сил, включавший в себя внедрение информационных технологий в системы вооружения. И это несмотря на то, что война никогда не касалась американских берегов. Эта паранойя была истинной причиной развития спутниковой связи и высокоточного оружия. Подобный менталитет и паника, которая из него вытекает, не ограничивается военными конфликтами. В 1980-е американцы были убеждены, что японцы вскоре перехватят у них статус исключительной глобальной державы. И это несмотря на то, что население Японии было вдвое меньше и имело сотую часть плодородных земель, доступных Америке. В итоге Уолл-Стрит запустила собственную программу реструктуризации, которая переформатировала американский бизнес, заложив фундамент под волну роста в 1990-е. Во время Второй Мировой войны паника и чрезмерная реакция привела к контролю над мировым океаном и Западной Европой, в то время как ответ на запуск спутника положил начало для военной и экономической экспансии, приведшей к победе в Холодной Войне. Усилия по преодолению Вьетнама дали технологии, которые позволяют войскам США бомбить цели на другом конце света. Японофобия (англ. Japanophobia) привела к значительному повышению эффективности американской экономики. Когда Холодная Война закончилась и Соединенные Штаты призвали к ответу Японию за ее торговую политику, американцы наслаждались бумом1990-х годов, в то время как прямая конкуренция с более компактными и агрессивными американскими фирмами привела к экономическому коллапсу в Японии. Земля, Труд и Капитал Всякое экономическое взаимодействие подпитывается и ограничено доступностью трех ресурсов: земли, труда и капитала. Все три фактора показывают, что США имеют перед собой десятилетия роста, в особенности, если сравнивать их с перспективами остальных державами. Земля Соединенные Штаты представляют собой наименее густонаселенное государство среди крупнейших мировых экономик по отношению населения на единицу площади пригодной земли (Россия, Канада и Австралия являются еще менее густонаселенными, однако большая часть Сибири, Канадского Щита и Аутбэка (англ. Outback - внутренние районы австралийского материка - примечание переводчика) непригодны. Цена земли в США, одного из трех базовых элементов экономики, относительно низка. Даже без учета территорий, которые слишком холодны или слишком гористые для того, чтобы развивать там что-либо, средняя плотность населения в США составляет 76 человек на км2, на треть меньше, чем в Мексике и в четыре раза меньше Германии и Китая. Доступные территории не сконцентрированы в одной части страны, как в случае с внутренним южным регионом Бразилии. Среди всех крупных городских агломераций США только Новый Орлеан и Сан-Диего не могут расширяться в любом направлении. В действительности, более половины из 60 крупнейших по численности населения американских агломераций не сталкиваются с ограничением по расширению ни в одном направлении: Даллас-Форт-Уэрт, Филадельфия, Вашингтон, Атланта, Феникс, Миннеаполис-Сент-Пол, Сент-Луис, Денвер, Сакраменто, Цинциннати, Кливленд, Орландо, Портленд, Сан-Антонио, Канзас-Сити, Лас-Вегас, Колумбус, Шарлотта, Индианаполис, Остин, Провиденс, Нэшвилл, Джэксонвилл, Мемфис, Ричмонд, Хартфорд, Оклахома-Сити, Бирмингем, Роли, Талса, Фресно и Омаха-Каунсил-Блафс. Большинство остальных городов из топ-60, таких, как Чикаго или Балтимор, сталкиваются только с ограничениями роста в направлении побережья. Соединенные Штаты имеют значительные пространства для роста и американская цена на землю отражает это. Труд США являются наиболее молодой и быстрорастущей страной среди крупнейших промышленно развитых стран. При показателе в 37,1 год средний американец моложе, чем немец (43,1) или русский (38,6). В то же время он остается старше, чем средний китаец (34,3), однако разница сокращается быстрыми темпами. Китайцы стареют быстрее, чем население любой страны в мире за исключением Японии (возраст среднего японца сейчас 44,3 года), а к 2020 году средний китаец будет только на 18 месяцев моложе, чем средний американец. В результате уже через поколение мы будем наблюдать массовое снижение качества и количества доступной рабочей силы в развитых странах (а также в некоторых частях развивающегося мира) за исключением Соединенных Штатов. Причина относительной молодости населения США имеет три основания, два из которых корнями уходят в историю США как государства, основанного переселенцами, а последнее связано исключительно с близким расположением Мексики. Во-первых, тот факт, что основная часть населения США прибыла из других стран, имеет следствием то, что обычно к переезду стремятся в среднем более молодые люди. Это сразу дало США и прочим странам, основанным переселенцами, демографическое преимущество. Во-вторых, общества, основанные переселенцами, имеют достаточно податливую идентичность, которая более открыта к переоценке и расширению, нежели ее аналоги в Старом Свете. В большинстве национальных государств доминирующий этнос может выбирать, принимает ли он кого-либо как часть группы или нет. Даже если ты родился здесь или твои предки имели гражданство страны, это не всегда служит достаточным условием для включения в группу (нацию - примечание переводчика). Франция является прекрасным примером, описывающим это явление. Выходцы из Северной Африки, которые в течение нескольких поколений проживают в Париже и его областях, до сих пор не считаются полностью французами. Общества поселенцев подходят к данному вопросу с другой стороны. Идентичность выбирается, а не даруется, так что человек, который переезжает в общество поселенцев, и присваивает себе новую национальность, в большинстве случаев имеет на это право. Это не означает, что здесь нет расизма, но, по большей части, есть факт принятия того, что население, а может, и само государство состоит из представителей многих культур. Следовательно, государства, основанные поселенцами, могут быстрее интегрировать гораздо большее количество иммигрантов, чем устоявшиеся нации. И все же два других государства, основанные колонистами, Канада и Австралия не могут похвалиться таким же молодым населением, как в Штатах. Причина кроется в американской географии. У Австралии нет сухопутных границ со странами-источниками иммиграции. Канада имеет свою единственную сухопутную границу с США, которые являются скорее местом назначения для иммигрантов, а не их источником. Однако у США есть граница с Мексикой, а через нее - с Центральной Америкой. Иммигранты, которые едут в Австралию, должны использовать самолет или корабль, а это способ, требующий больших денежных вложений и позволяющий проводить больший отсев в месте назначения, что делает иммигрантов, воспользовавшихся им, в среднем более взрослыми, а их количество меньшим. Напротив, даже с учетом последних улучшений, граница между США и Мексикой остается достаточно уязвимой. Несмотря на то, что оценки сильно разнятся, около полумиллиона иммигрантов легально пересекают границу США, а еще миллион пересекает ее нелегально. Есть существенные преимущества, которые делают таких иммигрантов выгодными для Соединенных Штатов. Постоянный приток трудовых мигрантов держит инфляцию под контролем, в то время когда нехватка рабочей силы все чаще становится нормой в развитых странах (и даже начинает ощущаться в Китае). Стоимость американского труда на единицу продукции увеличилась в 4,5 раза с 1970 года, в Великобритании - в 12,8 раз. Приток молодых работников также позволяет стабилизировать американскую налоговую базу. Легальные мигранты в совокупности получают полтриллиона долларов, с которых уплачиваются соответствующие налоги. Однако они могут черпать средства из крупнейшей позиции федерального бюджета США, фонда социальной защиты (англ. Social Security), пока они не станут гражданами. И даже тогда они будут уплачивать взносы в систему в среднем в течение 41 года, учитывая, что возраст среднего мексиканского иммигранта, когда он или она прибывает в США, составляет всего 21 год (согласно данным университета Калифорнии). Для сравнения, возраст среднестатистического легального иммигранта - мексиканского или любого другого - составляет 37 лет. Даже нелегальные иммигранты приносят значительную выгоду системе, несмотря на пагубные последствия в виде преступности и затрат на социальные службы. Их воздействие на стоимость рабочей силы аналогично воздействию легальных мигрантов, но это не все. В то время как мексиканская система образования, очевидно, не может сравниться с американской, большинство мексиканских иммигрантов все же имеют некоторое образование. Воспитание поколения работников является одной из наиболее дорогих задач, которыми занимается правительство. По крайней мере часть мексиканских мигрантов имеет некоторый уровень образования, затраты на обеспечение которого легли на мексиканское правительство, однако с точки зрения выпуска продукции именно экономика Соединенных Штатов получает выгоды. Все эти демографические и географические факторы, взятые вместе, дают США не только здоровый и самый устойчивый рынок труда в развитых странах, но также обеспечивают способность привлекать и ассимилировать еще больше работников. Капитал Как обсуждалось ранее, США являются наиболее богатым с точки зрения капитала местом на земле за счет большой концентрации полезных водных путей. Однако они также могут похвастаться одним из самых низких показателей спроса на капитал. Водные транспортные линии снижают необходимость в создании инфраструктуры, а благоприятная обстановка не требует содержания значительных военных сил на границах. Высокое предложение капитала вкупе с низким спросом на него позволили государству, в общем и целом, не вмешиваться в экономику, что на языке экономической науки называется принципом невмешательства государства в экономику (фр. laissez-faire). Соединенные Штаты Америки являются единственным государством с крупной экономикой, которое может похвастаться естественностью подобного состояния в отношении использования капитала - все остальные страны гораздо сильнее вмешиваются в экономику: Германия расположена в центре Североевропейской равнины и не имеет значительных барьеров, которые бы отделяли ее от держав к западу или к востоку. Также у нее разделенная прибрежная зона, которая открыта для удара с моря. Так что Германия использовала в качестве экономической системы корпоративизм, при котором государство напрямую доходит в экономическом планировании до уровня советов директоров компаний, особенно в отраслях, связанных с инфраструктурой. У Франции три побережья, которые необходимо защищать, плюс она открыта для атаки со стороны Германии. Из-за этого у Франции смешанная экономическая модель, в которой государство имеет приоритет над частным предпринимателем и которая обеспечивает наличие у центрального правительства достаточное количество ресурсов для того, чтобы иметь дело одновременно с несколькими угрозами. Дополнительным результатом нахождения в опасном окружении было развитие во Франции разносторонней и талантливой разведывательной сети. Разведка Франции регулярно крадет технологии даже у союзников с целью укрепления своих государственных дочерних компаний. Ключевые области Китая на реке Хуанхэ остаются открытыми для атак как со стороны евразийских степей, так и из субтропических зон с изрезанным рельефом местности, делая экономическую унификацию ненадежной и открытой для любой силы, способной господствовать над побережьем Китая со стороны моря. Китай присваивает все сбережения своих граждан, чтобы иметь возможность предоставлять субсидии всем своим фирмам, по сути, покупая свои южные регионы, чтобы они были частью Китая. Напротив, концепция общенационального планирования чужда американцам. Вместо этого финансовые ресурсы имеют возможность перемещаться в те области, которые рынок считает наиболее привлекательными. В середине XIX века, в то время как французы направляли огромные ресурсы во внутреннюю безопасность, а Пруссия реорганизовывала частные местные железнодорожные ветки в единую транснациональную сеть, в США ключевым вопросом, которому были посвящены дебаты, был вопрос о том, стоит ли федеральному правительству финансировать строительство ответвлений от Национального тракта. Небольшой проект относительно приведенных выше примеров в других странах. Результатом подобного невмешательства явились не просто низкие налоги, но и отсутствие единого налога на доходы до принятия 16 поправки к Конституции США в 1913 году (которая установила федеральный подоходный налог, поступления от которого целиком идут в федеральный бюджет - примечание переводчика). Подобное отношение имело несколько эффектов на развивающуюся экономическую систему США. Во-первых, из-за того, что количество ресурсов в распоряжении федерального правительства всегда было относительно низким, правительство не занималось деятельностью корпораций. США никогда не развивали "чемпионов в своей отрасли", что европейцы и азиаты считали само собой разумеющимся и осуществляли при помощи государственного аппарата. Вместо одного чемпиона в каждой отрасли американцы имели несколько фирм-конкурентов. В результате американские компании, как правило, оказывались более эффективными и производительными, чем их зарубежные аналоги, что способствовало не только большей генерации капитала, но и, в долгосрочной перспективе, более высокой занятости. В результате подобной политики американцы, как правило, менее комфортно относятся к санации компаний (если это не компании с участием государственного капитала, то государство имеет мало заинтересованности в сохранении проблемных компаний на плаву). Выжившие фирмы при этом становятся гораздо более эффективными в долгосрочной перспективе. Это вовсе не означает, что спасений не бывает, но они случаются редко, как правило, только в нижних этапах экономических циклов, так что считается вполне нормальным, когда целые сектора экономики прекращают свое существование. Другим последствием является то, что в США больше развита культура малого и среднего бизнеса, а не крупного капитала. Благодаря отсутствию "чемпионов в отрасли" здесь мало компаний, которые критически важны для экономики именно в силу своих размеров. Большое количество небольших фирм в результате дают более стабильную экономическую систему, благодаря тому, что несколько фирм тут или там могут выйти из бизнеса без нанесения вреда экономике в целом. Наилучшим примером этого эффекта в американском бизнесе является промышленный индекс Доу-Джонса. Для расчета индекса Доу-Джонса всегда брались так называемые "голубые фишки" - корпорации, которые все вместе взятые представляли собой срез структуры американской экономики. Состав корпораций, входящих в индекс, изменяется вместе с изменениями в экономике Штатов. По состоянию на 2011 год только одна из компаний фигурировала в индексе на протяжении всей его115-летнейистории. Напротив, крупнейшие немецкие компании, такие как Deutsche Bank, Siemens и Bayer находятся на вершине немецкого корпоративного мира с середины XIX века, несмотря на массовые опустошения из-за войн на континенте. Благодаря тому, что речная система США сохраняет стоимость транспортировки низкой, а предложение капитала высоким, барьеры для входа на рынок для небольших фирм малы, что было важным во время формирования США. Любой человек с Восточного побережья, имеющий возможность приобрести плуг и несколько голов скота, мог направиться на запад и при помощи водного транспорта экспортировать свои товары. В более позднее время постоянные разорения крупных фирм привели к тому, что многие работники становятся частными предпринимателями. В США на топ-20 американских фирм работают в три раза меньше работников, чем французских работников во Франции. Крупнейший работодатель США - Wall-Mart - является исключением из этого правила. Он предоставляет работу 1,36% американских работников, что дает долю, схожую с показателями остальных промышленно развитых государств. Однако доля второго крупнейшего работодателя, UPS, составляет уже 0,268% от всех занятых. Подобная доля занятых во Франции даст лишь 32 место в списке крупнейших работодателей. Американская политика невмешательства государства в экономику в гораздо большей степени, чем плановая система приводит к циклам подъема и спада. Когда только рынок влияет на принятие экономических решений, на пике экономического цикла ресурсы часто идут в те проекты, которых стоило бы избегать. (Это может звучать плохо, однако в плановой экономике подобное происходит в любой период цикла.) Во время рецессии капитал "замирает", выжившие фирмы становятся здоровее, а фирмы со слабым менеджментом разоряются, что приводит к всплескам безработицы. Подобная цикличность встроена в американскую экономическую модель. Таким образом, американцы более терпимы к экономическим изменениям, чем их коллеги в других странах, что, в свою очередь, снижает потребность правительства вмешиваться в деятельность рынка и стимулировать американских работников для их переориентации и переподготовки в целях овладения другими специальностями. Результатом является высокий уровень социальной стабильности (даже в плохие времена) и все более эффективная рабочая сила. Несмотря на проблемы роста и падения, главное преимущество либеральной экономической модели заключается в том, том, что рынок является гораздо более эффективным распределителем ресурсов в долгосрочной перспективе, чем любое правительство. Результатом является более высокие и стабильные темпы роста, чем при любой другой экономической модели. В то время как рост экономики во многих странах Восточной Азии действительно опережает рост экономики США в относительных показателях, есть два фактора, которые необходимо учитывать. Во-первых, рост в Восточной Азии быстрый, но это результат относительно недавних изменений. На протяжении своей истории Соединенные Штаты поддерживали намного более высокие темпы роста, чем любая страна в Восточной Азии. Во-вторых, период роста экономики азиатских государств совпадает с моментом получения ими доступа на американский рынок (в основном через Бреттон-Вудскую систему) после того, как США устранили своего военного конкурента и одновременно местного гегемона - Японию. Короче говоря, рост Восточной Азии, включая Китай, зависит от текущей структуры экономики и безопасности, которая находится не только далеко за пределами их контроля, но и полностью зависит от того, какую стратегическую политику в настоящее время проводят США. В случае, если американцы изменят свои намерения, то существующая структура, а вместе с ней и экономический рост стран Восточной Азии, может раствориться в течение ночи. Американская политика невмешательства государства в экономику является не единственным способом, с помощью которого американская география формирует американскую экономику. Соединенные Штаты также имеют гораздо более децентрализованную структуру населения, чем большая часть остального мира, как развитые, так и развивающиеся государства. Благодаря речному транспорту рос достаток людей, мелкие хозяйства объединялись, чтобы превратиться в небольшие городки. Капитал, который они совместно генерировали, посеял семена индустриализации, и все это, как правило, происходило на местном уровне. Население быстро распространялось за пределы крупных портовых городов Восточного побережья и сформировало несколько экономических и политических центров по всей территории страны, причем развитие этих центров часто финансировалось за счет местного капитала. Какими бы большими и влиятельными ни были Нью-Йорк, Балтимор и Бостон, они уравновешиваются благодаря Чикаго, Питтсбургу, Сент-Луису и Миннеаполису. В наши дни США имеют не менее 20 крупных агломераций, имеющих на своей территории более 2,5 млн. человек и только 4 из них: Нью-Йорк, Филадельфия, Бостон и Вашингтон-Балтимор находятся в центральной части Восточного побережья. В отличие от большинства других государств, имеющих единый главный политический и экономический хаб, например, Лондон, Токио, Москва или Париж, в США степень экономической и политической диверсификации была гораздо выше, что, в свою очередь, привело к созданию потребительского рынка, причем большего, чем все остальные потребительские рынки вместе взятые. Несмотря на свое европейское происхождение, США также обязаны своим созданием и Азии. США являются единственной крупной страной в мире, которая может похвастаться не только развитой портовой инфраструктурой, как в Атлантическом, так и в Тихоокеанском регионе, но также и непрерывной транспортной сетью, связывающей их. Это позволяет Штатам получать выгоды от роста и торговли с обоими регионами, что частично предохраняет США в периоды кризисов в любом из них. Во время подобных событий США не только могут стимулировать экономическую активность с регионом, в котором нет кризиса, но и могут быть уверены, что существующие связи сделают их первым местом, который выберет капитал, ищущий "тихую гавань". Как ни парадоксально, США получают выгоду как в момент роста этих регионов, так и во время их трудностей. Если сложить все вышеуказанные факторы, то становится ясным, как география подтолкнула Соединенные Штаты к политике невмешательства государства в экономику, которая воздает должное экономической эффективности и поощряет предпринимательство. Также становится понятно, как география способствовала созданию сети экономических центров, транспортных коридоров и объемного внутреннего рынка, и обеспечила легкий доступ к двум мировым торговым регионам. При этом побочными продуктами этого являются культура, приспособленная к изменениям, и экономика, характеризующаяся стабильным долгосрочным ростом без зависимости от внешней подпитки. Короче говоря, есть географический базис, объясняющий процветание и могущество Соединенных Штатов Америки, и нет географического базиса, который бы дал основания полагать, что что-то изменится в обозримом будущем. Текущий контекст: угрозы императивам Как правило, Стрэтфор заканчивает свои геополитические монографии обсуждением основных вызовов, грозящих стране, о которой идет речь. Соединенные Штаты являются единственной по-настоящему мировой державой в наше время, но существует несколько потенциальных угроз американскому господству (как их обозначил основатель Стрэтфора Джордж Фридман в своей книге "Следующие 100 лет"). Действительно, в течение XXI века любые региональные державы: воссоединенная Германия, пробуждающаяся Турция, ожившая Япония, восходящая Бразилия, снова обретшая уверенность Мексика могут попытаться бросить вызов американской власти. Но вместо того, чтобы подробно разбирать далекое будущее, кажется, более полезным будет сфокусироваться на вызовах сегодняшнего дня и ближайшего будущего. Стрэтфор приступает к описанию вызовов в текущей глобальной обстановке, начиная с наименее серьезных и продвигаясь к наиболее беспокоящим. Афганистан Войну в Афганистане нельзя выиграть в общепринятом смысле. "Победа", как ее понимают американцы, требует не только военного поражения противоположной стороны, но также переформирование региона таким образом, чтобы он не смог угрожать Соединенным Штатам еще раз. В случае Афганистана это невозможно, так как Афганистан будет точнее охарактеризовать, как географический регион, а не как страну. В центре региона находится горный узел, на востоке переходящий в Гималаи. Здесь нет судоходных рек и мало пахотных земель. Оставшееся U-образное кольцо плоской земли не только представляет собой засушливые земли, но также разделено между несколькими этническими группами на восемь зон, которые хоть и разрозненны, но все же не имеют географических барьеров, отделяющих их друг от друга. Подобная комбинация факторов предполагает бедность и конфликтогенность региона, что подтверждает вся документированная история, на протяжении которой он таким и оставался. Соединенные Штаты начали военные действия в конце 2001 года, чтобы вытеснить Аль-Каиду и предотвратить использование региона в качестве базы и центра по набору добровольцев для нее и похожих джихадистских групп. Но в силу того, что география препятствует формированию любого единого, стабильного и дееспособного правительства на территории Афганистана, подобные цели могут быть достигнуты лишь за счет постоянного размещения десятков тысяч солдат. Афганистан действительно несет непрямую угрозу Соединенным Штатам. Централизованный контроль так слаб, что любые негосударственные структуры типа Аль-Каиды будут продолжать использовать Афганистан в качестве операционного центра, и часть этих групп без сомнений надеется навредить США. Однако Афганистан находится далеко от Штатов, и подобная идеология редко трансформируется в намерение, а само намерение редко превращается в возможность. Что более важно, трудовые, материальные и финансовые ресурсы Афганистана настолько малы, что никакая власть, расположенная тут, никогда не сможет напрямую бросить вызов, не говоря уже о возможном ниспровержении США. Поэтому американская стратегия вывода войск является простой. Афганистан не может быть приведен в порядок, поэтому Соединенные Штаты должны сохранить возможность отслеживать ситуацию в регионе, участвовать во время от времени необходимых для защиты своих интересов облавах. Это требует размещения одной или двух баз, а не превращения Афганистана в глазах Америки в развитую мультиэтничную демократию. Китай Большинство американцев чувствуют, что именно Китай является главной угрозой американскому образу жизни, веря в то, что обладая огромным населением и значительной территорией Китай победит Америку сначала экономически, а потом и с применением военной силы. Подобные ощущения являются эхом японофобии1980-хи имеют схожие причины. Япония страдала от крайней нехватки ресурсов. Экономический рост для них значил импорт ресурсов, создание добавленной стоимости и экспорт произведенных товаров по всему миру. Из-за того, что лишь небольшая часть производственного процесса происходила в Японии, правительству приходилось изыскивать способы создания конкурентной экономики. Японским решением была перекройка финансового сектора таким образом, что ставки по кредитам для любых компаний, занимающихся импортом сырья, его обработкой и экспортом готовой продукции вкупе с наймом граждан, были ниже рыночных. Было неважно, если какая-либо часть процесса была убыточной, так как государство обеспечивало непрямое субсидирование с помощью финансовой системы. Всегда можно было получить новые займы. Подобная система неустойчива (в конце концов все увеличивающийся объем долга поглотил весь доступный капитал), и в 1990 году японская экономика окончательно обрушилась под весом триллионов долларов недействующих ссуд. Экономика Японии так и не оправилась от краха и в 2011 году имеет примерно такой же размер, какой она имела 20 лет назад. Китай, который в отличие от Японии сталкивается с дроблением по региональному и этническому признакам, скопировал японскую финансово- экспортную стратегию, как средство развития и удержания страны единой. Но китайское применение японской стратегии имеет такую же проблему плохих долгов, какая была в Японии. Раздробленность же по этническим и региональным признакам приведет к тому, что когда китайские возможности по управлению системой иссякнут, как у Японии в 1990, то вместе с экономическим кризисом страна столкнется с социальным распадом. Ситуацию ухудшает то, что крупные, но несудоходные реки вместе с относительно бедными естественными портами означают, что у Китая нет естественных преимуществ, которые были у Японии и которые бы помогали генерировать капитал, и что Китай обременен балластом в виде обширных внутренних территорий с 800-милионнымдоведенным до нищеты населением. Таким образом, у Китая отсутствуют возможности по генерированию капитала и собственных технологий в крупных масштабах. Ничто из вышеперечисленного не является новостью для китайских лидеров. Они понимают, что Китай зависит от морей, где доминирует Америка, как в вопросе получения сырья, так и в вопросе доставки товаров на глобальный рынок, и четко осознают, что наиболее важным для них рынком является рынок США. Так что они готовы идти на компромисс по большинству вопросов до тех пор, пока США позволяют свободу перемещений по морям и предоставляют доступ на свой рынок. Китай может блефовать, используя национализм в качестве средства удержания регионов страны вместе, но он не стремится к конфликту с США. В конце концов, Соединенные Штаты полностью контролируют моря и свой рынок, а американская политика безопасности не позволяет ремилитаризироваться Японии. Источники последних успехов Китая находятся в Америке. Иран Иран является единственным примером успешной горной страны. Благодаря этому его практически невозможно оккупировать и совершенно невозможно удерживать. Религия Ирана связывает его с шиитскими единоверцами по всему региону, гарантируя значительное влияние в нескольких чувствительных местах. Он также обладает значительным военным потенциалом, чтобы (как минимум, ненадолго) угрожать судоходству в Ормузском проливе, через который проходит около 40% морских поставок нефти. Все это дает Ирану достаточный вес не только в региональной политике, но и на международной арене. Однако многие из этих факторов работают против Ирана. Горный рельеф требует наличия значительного количество пехоты, чтобы держать под контролем различные неперсидские этнические группы. Подобная перекошенная структура вооруженных сил не дала Ирану достаточной квалификации для создания в своей армии крупных бронетанковых или военно-воздушных подразделений. Так что пока гористый рельеф и огромное количество пехоты делают его сложной целью для атаки, необходимость в значительных ресурсах для этой пехоты и низкая скорость ее перемещения делают чрезвычайно трудным выполнение задач вне центральных земель Ирана. Любое вторжение в Ирак, Кувейт или Саудовскую Аравию, в то время как американские войска будут находиться в районе театра боевых действий, потребует перемещения войсковых соединений и их крайне уязвимых конвоев снабжения