У истоков большого золота

Событие, происшедшее 85 лет назад, никак не назовешь ординарным. Оно имело самые коренные последствия для нашего края. 4 июля 1928 года около п. Ола высадилась Первая Колымская геологопоисковая экспедиция Ю. А. Билибина. А 12 августа из Олы на Малтан с дальнейшим сплавом по Бахапче и Колыме до Среднекана вышел геологоразведочный отряд. В него входили Билибин, Раковский и четверо рабочих. В бассейне Колымы были обнаружены месторождения россыпного золота. "В результате работ экспедиции, - писал Юрий Александрович, - я вынес от Колымы впечатление как о новой грандиозной металлогенической и, в частности, золотоносной провинции". Билибин подметил очень важную особенность в распределении золотого оруденения и связанных с ним россыпей, что послужило основой для развития масштабных геологических исследований на Северо-Востоке. Первая Колымская экспедиция положила начало промышленному развитию Магаданской области. СРАЖЕНИЕ ЗА КОЛЫМУ Окончив в 1926 году учебу в Ленинградском горном институте, Юрий Александрович начал работать самостоятельно в тресте "Алданзолото". В течение двух лет он возглавлял съемочно-поисковые работы в Алданском золотоносном районе, уделяя внимание методике поиска. Здесь он познакомился с талантливыми старателями - Сергеем Раковским, Эрнстом Бертиным. Здесь же у него оформилась идея исследования Колымского района. С Алдана Билибин вернулся в конце 1927 года и поступил на работу в Геологический комитет - первое государственное геологическое учреждение России, организованное в 1882-м. В советское время изменился стиль работы учреждения. Если ранее Геолком в основном занимался систематическим геологическим картированием, то сейчас главным стал поиск полезных ископаемых, в которых страна испытывала острую нужду. В 1918 году Геолком перешел в специально построенное для него здание на Среднем проспекте Васильевского острова в Петрограде. Строилось оно с начала ХХ столетия. Это настоящий дворец науки. Удивительная мраморная лестница с балюстрадой ведет в великолепные помещения, высокие просторные кабинеты. Весь верхний этаж здания отведен под музей, тоже уникальный, со стеклянным потолком и редчайшими образцами. Какое-то время в здании размещался книжный киоск. Очень хороший подбор научной и научно-популярной литературы всегда привлекал сотрудников института и студентов. Юрий Александрович покупал здесь книги. Когда он заболел Колымой и неизвестный край тянул его как магнит, он прочел о нем все, что можно было достать. Работая в Геолкоме, он не только вынашивал свою мечту о Колыме. Зимой он трижды ездил в Москву, чтобы пробить экспедицию. Боги "Союззолота" внимательно слушали и, не в силах поверить этому энергичному эрудированному молодому геологу, отказывали. Разве может родиться благородный металл в такой дикой глуши? Да если он и есть, как вести промывку, когда зимой реки промерзают до дна, а холода длятся большую часть года? Но Билибину улыбалась удача. XIV съезд ВКП(б) выдвинул задачу социалистической индустриализации, превращения страны в экономически независимую державу. Место высадки экспедии на Ольском побережье У современников дух захватывало от грандиозных задач, поставленных временем. Выполнение их без фантастически огромных капиталовложений было немыслимо. За новую технику, приобретаемую в капстранах, приходилось расплачиваться золотом, а постоянно увеличивающиеся потребности страны в валюте уральские, алтайские, забайкальские, приамурские, алданские прииски не обеспечивали. Юрий Александрович, безуспешно пройдя кабинеты Геолкома, снова направился в Москву. Добившись приема в Главзолоте, он дошел до начальника треста. Руководил им Александр Серебровский, человек удивительной судьбы. Сын народовольца, он неоднократно арестовывался царской охранкой, принимал активное участие в революционных событиях. Занимал ряд ключевых должностей - был председателем ЧК по снабжению Красной армии, председателем Центрального правления артиллерийских заводов, заместителем наркома путей сообщения. - Как вы перебросите немалый груз за полтысячи километров в глубь тайги? - все еще сомневаясь, задал вопрос геологу Александр Петрович. - Регулярные, хотя и крайне редкие, рейсы Доброфлота из Владивостока беспокойства не вызывают, а в Ольской деревне мы наймем лошадей, предварительно сообщив об аренде телеграммой. - У нас нет сведений, чтобы большая партия с побережья Охотского моря достигла Колымы. - Товарищ Серебровский, существующая с прошлого века ольская тропа позволяет произвести заброску груза как зимним путем на оленях, так и вьючно на лошадях. Начальник "Главзолота", поверив Билибину, взял на себя большую ответственность: в успехе он сомневался. По его предложению трест "Союззолото" перевел Геолкому 650 тысяч рублей на экспедицию. КОМПЛЕКТОВАНИЕ ЭКСПЕДИЦИИ Располагая только сообщением Розенфельда, Юрий Александрович предполагал на лошадях выйти на Колыму и добраться до Буюнды. Точного места поисков он не знал. Задание сформулировал сам. Оно включало осмотр участков хищников- старателей, поиски и разведку новых золотоносных площадей, выяснение экономического значения и перспектив района, изучение общего геологического строения, а также по возможности генезиса золота. Еще будучи на Алдане, молодой геолог подбил ехать на Колыму Сергея Раковского и Эрнста Бертина. На прииск "Незаметный" полетела телеграмма с предложением принять участие в экспедиции на Колыму, подобрать 15 - 16 надежных рабочих и выехать во Владивосток во второй половине мая, попутно раздобыв аптекарские весы. А в Ленинграде шли спешные сборы. Снаряжение, одежду, обувь, необходимые материалы получали в Геолкоме. Многое пришлось закупать самим. Часть продуктов решили везти с собой, но основное продовольствие должны были получать во Владивостоке. Юрий Александрович решил пригласить в качестве помощника геолога Цареградского. Он знал его по сибирской секции в институте, где они во время учебы собирали сведения о далеком крае и мечтали стать его исследователями. Валентин Александрович студентом уже успел поработать на Северной Двине, Алдане. Цареградский хотел быть палеонтологом, Билибин - петрографом. Они не были похожи даже внешне: Билибин огненно-рыжий, Цареградский, как цыган, - смуглый, черный; у Билибина выдавался массивный подбородок, у Цареградского подбородок острый. И глядели они по-разному: светлоглазый Билибин открыто и прямо, у Цареградского карие глаза смотрели как-то из-под бровей, прицеливаясь. С астрономом вышла загвоздка - знакомых звездочетов у Юрия Александровича не было. Геолком направил новоиспеченного астронома-геодезиста Дмитрия Казанли, уже поработавшего в Криворожье, Карелии... Митя, сын известного в Петербурге музыканта, прекрасно играющий на скрипке, больше смахивал на воспитанного мальчика-романтика. Юрий Александрович поставить его в ряд с алданскими старателями, как ни силился, никак не смог. В ожидании решения Митя попросил взять в экспедицию его хорошего знакомого Николая Корнеева, молодого художника, которому страстно хотелось поехать в далекую Сибирь. Билибин размышлял, не станут ли они обузой для экспедиции, но согласился оформить Дмитрия Казанли по специальности, а Николая Корнеева на должность заведующего хозяйством. Потом вызвал для телефонного разговора Раковского, работавшего на алданском прииске "Незаметный", и попросил его раздобыть аптекарские весы. При работе с золотом необходима высокая точность взвешивания. Отправившись на восток, Раковский делал остановки в Иркутске, Хабаровске, где была надежда найти весы. Но попытки купить точный прибор не увенчались успехом. В Хабаровске он посетил правление золоторазведки. Старателя с Алдана любезно принял начальник правления, который с интересом расспрашивал о характере алданских россыпей, способах добычи. Начальник решил пригласить для разговора и других специалистов. Извинившись, он попросил минутку подождать. Раковский еще раньше заметил в кабинете весы. Он аккуратно сложил их вместе с разновесами и покинул кабинет. Другого способа приобрести их не было, уверял Раковский. Юрий Александрович от души смеялся. Первым не мешкая уехал во Владивосток Корнеев - получать и готовить к отправке продукты. Подготовка к экспедиции велась в квартире Билибиных и Геолкоме. В учреждении отвели половину просторного кабинета, разгороженного шкафами. Все же снаряжена экспедиция была весьма скудно. 17 мая выехали из Ленинграда втроем, простившись на перроне - Билибин с мамой, Цареградский с женой (дочерью В. И. Серпухова), Казанли, с сестрой. Во Владивосток приехали за две недели до отплытия, но времени, чтобы решить все вопросы, едва хватило. Упаковка груза шла как часы - ею руководили Корнеев, Раковский, Бертин. В библиотеках различных организаций просиживали Цареградский с Казанли, собирая всевозможные сведения о колымском крае. Юрий Александрович взял на себя оформление всех необходимых документов. Он оббегал полдюжины организаций от "Флота" до "Золота" и везде убеждался, что их никто не ждал. Пожалуй, только в Комитете Севера отнеслись к нему по- человечески. Просмотрев списочный состав экспедиции, огорошили начальника вопросом: почему нет врача? Это не положено. - Зачем нам врач? - спрашивал себя Билибин, глядя на своих молодцов, крепких парней. Все же пришлось включить в штат пожилого и тяжелого на подъем доктора Переяслова. - Какая такая экспедиция? Не слыхивали. У нас своя готова на Колыму, - заявили также и в Дальгеолкоме и способствовать Билибину отказались. Положение поправил оказавшийся во Владивостоке Серебровский. Этот неуемный человек специально предпринял поездку по сибирским и приморским золотым приискам, чтобы растрясти местное начальство. А трясти он умел. Не зря еще Владимир Ильич считал его ценнейшим работником. ОТ ВЛАДИВОСТОКА ДО ОЛЫ В теплую дождливую ночь с 12 на 13 июня зафрахтованный японский пароходишко "Дайбоши-Мару" отошел от причала в бухте Золотой Рог. Долгожданный день для всех участников экспедиции наступил. Этот день, а вернее, ночь, не раз вспомнят они в колымской тайге и даже увековечат его. Пароход несколько дней простоял в крупном японском порту Хакодате на северном острове Хоккайдо и далее шел без остановок до Охотска. Сначала попали в туман и несколько дней шли вслепую. Пароходная сирена разрывала душу. Беспрестанные гудки, постоянная промозглость, непривычная морская качка вконец измотали алданских старателей, к которым цинично относились члены японской команды с самого отплытия из Владивостока. И везли их, как скотину, в трюме, за пустую баланду - плати, за кипяток - плати... Инцидент готов был перерасти в побоище. Положение уладил Билибин. Вместе с суперкарго - представителем Совторгфлота на зафрахтованном судне - он уговорил рабочих прекратить международный конфликт, и плавание благополучно продолжалось. "После многодневного и утомительного плавания показались наконец очертания Охотского побережья, - вспоминал В. А. Цареградский. - Как только корабль встал на якорь в Охотске, где предстояла частичная выгрузка рыбаков, к нему быстро приблизилась большая моторная лодка. Один из прибывших, поднявшись на палубу, вручил Билибину записку от уполномоченного АКО и "Союззолота" Лежавы-Мурата с просьбой срочно приехать для переговоров по важному делу, пока пароход будет разгружаться. Билибин, прихватив с собой Бертина, отправился на берег. К отходу парохода они вернулись и сообщили, что небольшая группа старателей заявила об открытии ими россыпного золота в ручье Безымянный - правом притоке Среднекана - и в левой вершине самой реки Среднекан. Билибин ознакомил меня с содержанием разговора, выпиской из заявки. Затем сообщил, что Лежава-Мурат очень настаивал на проверке разведкой в первую очередь указанных к заявке ключей, чтобы определить в них запасы золота". Юрий Александрович повеселел: наконец нашлась отправная точка! В задание экспедиции он написал пятым пунктом: проверка заявки Ф. Р. Поликарпова на золото в ручье Среднекан. ...Митя разглядывал в бинокль неказистые рыжеватые, серые, черные обрывы и далекие безлесные вершины. Верил, скоро ему придется ставить астропункты, и тогда у каждой вершины будет свое имя, оживут и горы. Цареградский делал наброски отдельных участков побережья, а потом принес на палубу свой фотоаппарат - не утерпел, заснял скалистые прижимы. Обогнули двухвершинный остров Спафарьева и вошли в Тауйскую губу. Увидели вершину, названную в лоции Арман. Бухта Нагаева пряталась за узкой клешней полуострова Старицкого. Билибин не отрывался от бинокля: он и раньше слышал от моряков об этой удивительной бухте, глубокой, закрытой от всех ветров, кроме западных. Надо будет обязательно обследовать ее, подумал Билибин. 4 июля пароход стал на рейде у селения Ола. Рудольф СЕДОВ. "Магаданская правда" Колыма.ру 2013.07.23 02:13