Номинация "Успех-2011". Наша земля бальзаковского возраста...

Александр Прытков – кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник лаборатории современных движений земной коры Института морской геологии и геофизики Дальневосточного отделения Российской академии наук.

Александр Прытков относит себя к коренным сахалинцам. Родился в 1982 году в п. Тымовское. После окончания средней школы продолжил обучение в Александровск-Сахалинском педагогическом колледже. Профессия педагога нравилась ему уже давно, и поэтому неудивительно, что, закончив обучение и получив диплом бакалавра по специальности «учитель математики», он начал работать в одной из александровских школ. Но проработать учителем ему довелось около месяца, а дальше судьба распорядилась по-своему. В 2003 году один из преподавателей Сахалинского государственного университета, работавший ранее в Александровск-Сахалинском колледже, перешел  в  Институт морской геологии и геофизики Дальневосточного отделения Российской академии наук. Немного времени спустя он пригласил молодого и подающего надежды Александра поступить в аспирантуру. Прытков согласился. В Южно-Сахалинске он вскоре окончательно определился с тем, чему хотел бы посвятить свою научную карьеру – выбор пал на современную геодинамику.

Во время учебы в аспирантуре в течение трех лет молодой ученый последовательно собирал материалы для диссертации, и в 26 лет он стал молодым кандидатом физико-математических наук.

В 2011 году Александр Прытков одерживает победу в конкурсе на право получения гранта Президента Российской Федерации по программе государственной поддержки молодых ученых России.

Предлагаем вашему вниманию интервью с номинантом.

- Александр Сергеевич, расскажите о теме работы, за которую вы получили президентский грант? В чем заключается ее важность?

- Если очень кратко, то тема моего проекта - изучение процессов, которые происходят в зоне сталкивания литосферных плит Земли. В конкурсе на право получения гранта президента Российской Федерации принимало участие ученые молодого возраста: кандидаты наук – до 35 лет, доктора наук – до 40 лет. Основных научных направлений было около 10 , в их число входила и тема о Земле. Конкретно моя тема касалась изучения сочленений литосферных плит в Сахалино-Курильском регионе. Очень непросто было на равных соревноваться с другими участниками. Достаточно сказать, что на конкурс по теме «Наука о Земле» было выдвинуто более трехсот пятидесяти заявок! Гранты же получили только 36 кандидатов, и я безумно рад, что оказался в их числе. Это событие много значит в моей жизни и научной карьере. Главное, что этот успех – признание моей научной работы, которая для меня очень интересна сама по себе. Это геодинамика, которая изучает не только движение литосферных, или как их еще называют, тектонических, блоков, во времени и пространстве, но и их внутреннее движение, которое возникает вследствие появления систем разломов  в земной коре. О том, насколько важны эти данные, думаю, объяснять не нужно. Сахалино-Курильский регион расположен в зоне, где встречаются три самых мощных литосферных плиты планеты – Евроазиатская, Северо-Американская и Тихоокеанская. И встречаются совсем не по-дружески, надо заметить. Именно поэтому регион богат природными катаклизмами, которые возникают вследствие разборок между плитами. Это не только землетрясения, это и цунами, как их следствие, и извержения вулканов.

- Значит ли это, что наша Земля – не просто шарик в просторах Вселенной, но и своего рода живой организм?

- Несомненно, в таком утверждении есть рациональное зерно. Но для меня первостепенно то, что Земля – это объект исследования, который хранит еще великое множество неразгаданных тайн. Более того, в науке о недрах нашей планеты тайн и белых пятен больше, чем в науке о космосе. Причем планета не сильно горит желанием поделиться своими тайнами с учеными. Потому что это не только ее тайны – все, что происходит на Земле, неразрывно связано с жизнью Вселенной. Ведь фундаментальные физические законы одинаковы везде. Тем не менее, космические объекты изучаются с каждым годом все более тщательно, появились технологии, которые дают возможность посылать автоматические космические аппараты не только вглубь Солнечной системы, но и  в межгалактическое пространство! Тем временем в вертикальном  направлении в сторону центра Земли мы научились проникать всего на 7 километров! Мировые рекорды по скважинам фиксируются на уровне 10 тысяч метров. И, кажется, на большие глубины мы не доберемся никогда. Поэтому на помощь приходят такие науки, как  геодинамика. Изучение процессов, происходящих на поверхности Земли, помогает нам понять, что происходит там, в ее глубинах. Те данные, которые собираются учеными с помощью разных технологий, методов, открытий, ложатся в основу новых теорий, которые затем другими учеными подтверждаются или, наоборот, опровергаются. Именно над этим и идет сейчас работа, и основные усилия прилагаются для того, чтобы научиться предсказывать возникновение землетрясений и извержений вулканов, чтобы, в конечном итоге, спасти жизни тысяч людей.

- Но недавнее землетрясение в Японии еще раз показало, что пока ученые не в состоянии делать краткосрочные прогнозы таких явлений, как землетрясения и цунами. Мы на данный момент бессильны перед мощью природы. Так может быть, и то, чем занимаетесь вы, тоже не имеет смысла?

- Конечно же, это не так. Есть такая поговорка: Москва не сразу строилась. Судите сами: наукам, которые занимаются плитовой тектоникой и геодинамикой, в том числе и в нашем институте, всего около 50 лет. Это по земным меркам очень молодые науки. И если мы не будем заниматься изучением процессов, происходящих под нашими ногами, не будем искать взаимосвязи между различными физическими, химическими и прочими процессами и землетрясениями, то никаких подвижек в этом направлении и не будет. Аналогия с изучением космоса опять уместна. Многие космические объекты были предсказаны в кабинетах ученых, некоторые из которых и телескопа никогда не видели. И ведь тоже считали, что взлететь в небо – невозможно, проникнуть за пределы земного притяжения – нельзя, попасть на Луну – фантастика… Все дело в технологиях и желании. Точно так же, как попасть на глубины, где царствует мантия, сегодня считается невозможным теоретически, точно так же  невозможным представляется сейчас путешествие к звездам, к которым свет идет миллионы лет. Или попасть в далекое прошлое и вернуться обратно. Да, пока наших знаний для этого недостаточно, а те, которые есть, говорят: это невозможно. Но в том и состоит миссия науки, чтобы неустанно расширять наши знания об окружающем мире. И мы этим как раз и занимаемся.

Мы отдаем себе отчет, что жителей, проживающих в сейсмоопасных районах, в первую очередь волнует вопрос именно краткосрочных прогнозов. Но поскольку на данном этапе развития науки это невозможно, правительство Сахалинской области (Япония, кстати, тоже) направляет основные усилия не на прогнозирование, а на сейсмостойкое строительство, укрепление старых зданий, строительство объектов для защиты от цунами. 

Землетрясение в Японии показало правильность такого пути – высотные здания Токио шатались, но выстояли.

- А что вы скажете про Сахалин в сейсмическом плане?  Возможно ли здесь землетрясение такой же силы, как в Японии?

- Думаю все же, что японский вариант развития событий у нас невозможен. Почему? Здесь совершенно другая сейсмоактивность. К тому же нас защищают Курилы, принимая первые удары цунами, возникающих в Тихоокеанском регионе, на себя. На Сахалине различных разломов, действительно, много, как и везде. Одни из них считаются активными, другие – нет. Наш институт как раз и занимается их исследованием. Землетрясения, которые происходят в Японии и на Курилах, связаны с процессами взаимного движения Тихоокеанской и Северо-Американской плит. Причем Тихоокеанская плита является рекордсменом по скорости движения – 8 сантиметров в год. Иногда, натыкаясь на более плотные участки Северо-Американской плиты, она зарывается вглубь ее, вызывая быстрое накопление напряжения земной коры в этом участке. Как только это напряжение превысит значение, которое в состоянии удерживать кора, она лопается, что и называется землетрясением. При этом возникают колебания, амплитуда которых может достигать значения 9 и более единиц, что и произошло в Японии. На Сахалине ситуация несколько другая. Мы находимся в зоне, где соприкасаются другие плиты: Северо-Американская и Евразийская. У них скорость взаимного движения намного меньше, да и по направлению движение происходит под более острым углом. Поэтому и землетрясения у нас слабее. Тем не менее, нефтегорское землетрясение имело магнитуду 7, а тоже стало катастрофическим. Однако главным виновником в этом стал человеческий фактор – качество построенного жилья оставляло желать лучшего, а при проектировании сейсмоактивность региона учитывалась не полностью.

- Скажите, а почему вы заинтересовались именно наукой о Земле?

- Для меня лично это некорректный вопрос. Как может не заинтересовать ученого жизнь планеты, на которой мы обитаем? Грубо говоря, любая наука в конечном итоге имеет дело с Землей. Это наш единственный дом, в случае чего переселиться будет некуда. Мне тоже захотелось глубже понять нашу планету, помочь жителям сейсмоопасных районов научиться заранее предсказывать возможные землетрясения. В конце концов, люди сами выбрали для проживания такие районы, понимая, что в них жить совсем не безопасно. Таким  образом, мы сами себя делаем заложниками природных катастроф, и с этим приходится мириться. Больших переселений не будет, потому что и некуда – население Земли уже перевалило за отметку 7 миллиардов. Поэтому все, что остается нам делать – стараться делать так, чтобы в случае возникновения землетрясений, цунами или вулканических извержений, последствия от этого были минимальными. Ну и,  само собой, своей деятельностью не провоцировать природу.

- Вы помните вашу первую экспедицию?

- А как же. Да и было это не так давно. Мы тогда изучали юг Сахалина. Два сотрудника и водитель охватили своими исследованиями Холмск, Корсаков, Охотское, Невельск и другие города и поселки. Многие объекты, которые представляли для нас научный интерес, находились далеко за пределами городов, поэтому мы вдоволь исколесили по сахалинскому бездорожью на институтском уазике. Жили в полевых условиях. На каждой нашей станции, где мы проходили периодическую регистрацию, присутствовал репер. Не тот, который по причине отсутствия слуха песни не поет, а читает. Репер – это геодезический знак, который закладывается в землю для облегчения труда геологов. В нужном месте устанавливалась антенна, подключалось оборудование, и начиналась исследовательская работа, которая заключалась в наблюдении. На каждом пункте работали по трое суток. Полученные данные затем в институте обрабатывались в лабораторных условиях. И приблизительно в таком ключе проходили все мои экспедиции. Довольно часто геодинамики для своих исследований используют спутниковое навигационное оборудование. Кстати, одно из последних выявило, что Великое японское землетрясения (так они его окрестили) вызвало смещение земной коры на Сахалине всего на 2 миллиметра. В Корее, например, на 2 сантиметра.  На самом Хонсю, где располагался эпицентр землетрясения – четыре с половиной метра. Это существенные деформации для Земли, но не катастрофичны, если смотреть глобально.

- У вас есть свои открытия в ходе научной деятельности?

- Первое мое открытие было во время экспедиции на Курилы. Я тогда был одним из первых, кто принимал участие в программе по исследованию геодинамики на острове Уруп. В 2005 году в сотрудничестве с Сахалинским конструкторским бюро средств автоматизации и морских исследований, мы начали на этом острове свои исследования. В нужной точке был заложен пункт, на котором я проработал пять суток. На следующий год в том же месте я провел повторные измерения, в результате которых впервые была рассчитана скорость движения земной коры в районе Курильских островов. Выяснилось, что в отношении Северо-Американской литосферной плиты наши Курилы движутся… в сторону Сахалина.  Абсолютное значение смещения было маленьким, но интересен сам факт. А сейчас мы имеем на Курилах семь, нет, восемь действующих станций непрерывной регистрации, которые дали нам отличную возможность детально изучить мощное Симуширское землетрясение, которое случилось в 2006 году. В этот район затем было организовано две экспедиции, которые работали по своим научным направлениям.

В этом плане изучение Курил продолжается.

- За то время, что вы занимаетесь наукой, вы много узнали о Земле, ее строении. Как вы считает, а каков возраст нашей планеты?

- Все в нашей жизни относительно. Поэтому ответ такой: смотря что считать точкой отсчета. Научные данные, которые имеются на данный момент, говорят, что Земля образовалась из Солнечной туманности около 4.7 миллиардов лет назад. Жизнь на планете возникла где-то 3.5 миллиардов лет назад. Если сходить из того, что наша Земля – единое независимое небесное тело, то, как считают в Московском государственном университете, она находится на экваторе своего существования. За прошедшее время сменилось несколько мощных тектонических циклов, многие процессы, происходящие в ее недрах, замедлились. С другой стороны, в последнее время значительно повысилась тектоническая деятельность, особенно в тихоокеанском регионе. А это значит, что внутренней энергии у нее еще вполне достаточно. Проще говоря, наша планета еще не стара, но уже и не молода. Я бы сказал, что она сейчас в самом расцвете своих сил.

- Вы часто бываете в самых отдаленных уголках острова, порой там, где ни разу не ступала нога человека. Чувствуете ли вы себя при этом первооткрывателем?

- Честно говоря, в экспедициях для нас на первом месте – работа. Поэтому, скорее, я чувствую себя исследователем, научным работником. Но иногда бывают моменты, когда действительно ощущаешь себя  первооткрывателем, причастным к истории своей страны. Так было и на Курилах. Например, на острове Матуа сейчас никто не живет, а до 1945 года там была достаточно большая японская военная база. До сих пор сохранился полуразрушенный аэродром, доты, укрепления. Видя все это, ощущаешь себя немного причастным к тем  историческим событиям, представляешь, какие ожесточенные бои происходили тогда, и как тяжело ковалась наша победа под натиском превосходящих сил врага. Но выстояли, отстояли нашу землю. А сейчас здесь тишина.

Но в 2009 году эту тишину прервало мощное извержение вулкана Пик Сарычева. Вместе с вулканологами, которые бывают здесь достаточно часто по роду своей деятельности, мы с группой коллег их института прибыли сюда сразу же после начала извержения. Работали в непосредственной близости от вулкана – на расстоянии семи километров. Вулкан еще долго проявлял признаки активности – дымил, извергал время от времени пепел. Постоянно присутствовало чувство опасности от соседства с таким грозным великаном. Но вулканологи работали в еще более экстремальных условиях, которые пытались подобраться к вулкану на максимально возможное расстояние. В конечном итоге их интересовал сам кратер, до которого они не дошли триста метров – дальше идти было просто опасно. Тем не менее, всеми группами этой экспедиции был собран интересный научный материал.

- Что изменилось в вашей работе после того, как началось активное освоение сахалинского шельфа?

- Ну, изменений достаточно много. Для нас нашлось много работы -  в частности, мы работаем над проведением геоинформационного мониторинга пересечения магистральным трубопроводом участком, где находятся активные разломы земной коры. Мы сотрудничаем с зарубежными и отечественными компаниями, особенно хороши отношения у нас сложились с компанией «Эксон Нефтегаз Лимитед» по проекту «Сахалин-1». Нами было предложено два пересечения трубопроводом зоны активных разломов. Один из них расположен вблизи залива Чайво. Наша конечная задача – обеспечить безопасность выполнения таких работ. В случае необходимости – выработать рекомендации по эксплуатации трубопровода. Это на случай, если произойдут значительные изменения геологической среды в районе активных разломов. И главная задача – выявление подвижек литосферных плит, которые связаны с локальными и отдаленными землетрясениями. Эти данные важны не только для проекта строительства трубопровода, но и для всей науки в целом.

- А как относятся ваши домашние к тому, что вам приходится часто отсутствовать, причем долго, да еще и в опасных местах?

- Без взаимного понимания я бы семьи не имел, конечно. В наших отношениях жена всегда на первом месте. К тому же она сама работает в нашем институте, и даже несколько раз привлекалась к работе в составе экспедиции. У нас два сына  - старшему 5 лет, младшему – 8 месяцев. Моя помощь в домашних делах нужна все время, но, тем не менее, работа тоже обязывает, поэтому живу на чемоданах, как говорится.

- Вам  придется еще много поработать, чтобы приблизить разгадки тайн Земли. Грант президента Российской Федерации поможет вам в вашей научной деятельности?

- Конечно, да еще как! Этот грант – на два года работы, по 600 тысяч рублей в год. Все полученные средства планируем потратить на продолжение исследований – изучение геодинамики Сахалина и Курилськой гряды. Хотим также расширить сеть пунктов регистрации. По численности количество наших пунктов едва ли достигает 10% от тех, которые имеют японцы.  На одном только Хоккайдо имеется 750 пунктов непрерывной регистрации, а у нас – на порядок меньше. Поэтому за средства гранта мы хотим компенсировать это отставание. Ну и еще одна цель, на которую пойдет грант – покупка программного обеспечения по обработке полученных данных. Для нас это большой шаг вперед.

- Ваши увлечения?

- В детстве  и в школьные годы очень любил подвижные игры – футбол, баскетбол. Аквариум был моим домашним хобби. Любил помогать дома по хозяйству, обожал кроликов, среди которых были и выращенные мною. Я и траве для них косил, и читал литературу по научному уходу за ними. А сейчас на увлечения просто не остается времени. Иногда удается выбраться в спортзал, стараюсь следить за своей физической формой.

- Что приемлете в людях, а что категорически не воспринимаете?

- Ненавижу ложь и лицемерие, которых, увы, пока хватает. Уважаю честных, открытых и добрых людей.

- Где и как любите отдыхать?

- Предпочитаю отдых всей семьей. Люблю отдыхать там, где тепло – обожаю Черное море.

- Как вы относитесь к приметам?

- Достаточно спокойно. У нас в институте есть примета – если по возвращении из экспедиции сразу разобрал все свое снаряжение, то готовься к тому, что скоро опять придется все собирать обратно и отправляться в дорогу. В эту примету я верю.

- Любимое время года?

- Конечно же, лето. Это пора экспедиций, путешествий и романтики…

- Что для вас значит семья?

- Это мой мир, моя Вселенная. Это для меня самое дорогое.

- А счастье?

- Это исполнение всех заветных желаний. У меня уже есть любимая семья, дети, работа, недавно по областной программе поддержки молодых ученых получили новую квартиру. Но еще много проблем нужно решить, многого в жизни достичь, так что счастье нам только снится. Вряд ли оно достижимо. Но стремиться надо.

- И о чем вы мечтаете?

- В личной жизни просто хочется, чтобы все родные были здоровы, чтобы нас не коснулись никакие природные катаклизмы. В науке вместе в коллегами мечтаем достичь такого результата, чтобы он был значимым в научном мире.

По материалам skr.su